В каких странах власти действовали аналогичным образом
Инициатива первого вице-премьера РФ Андрея Белоусова, который в начале февраля предложил крупным компаниями сделать единоразовый взнос в федеральный бюджет, чтобы компенсировать его дефицит, нашла широкую поддержку у «сильных мира сего», но была трансформирована. Министр финансов Антон Силуанов 17 февраля сообщил, что в правительстве рассчитывают пополнить госказну через налоговый инструментарий. Он будет применен в отношении части компаний за исключением нефтегазового сектора и малого бизнеса. Официальный представитель Кремля Дмитрий Песков назвал предложение распространенной мировой практикой и поддержал инициативу. О том, в каких еще странах применялись такие меры и подходит ли их опыт России, «МК» рассказали эксперты.
Поиск дополнительных источников доходов правительство начало не случайно. Дефицит федерального бюджета в 2022 году достиг 3,3 трлн рублей. Эта цифра стала одной из крупнейших в истории современной России. Большей «дыра» в госказне была только в разгар пандемии по итогам 2020 года — 4 трлн рублей. По предварительной оценке Минфина, в 2023 году дефицит может составить порядка 3 трлн рублей. Ведомство Антона Силуанова рассчитывает удержать дефицит бюджета на уровне 2% ВВП. Но удастся ли это — большой вопрос, поскольку показатель по итогу января уже превышает 1,7 трлн рублей.
В таких условиях предложение Андрея Белоусова, естественно, начало широко обсуждаться в политических и деловых кругах. Сам первый вице-премьер отметил, что речь не идет о повышении налогов, а имеется в виду так называемый платеж в формате «windfall tax» (что по-русски следует переводить как налог на непредвиденную прибыль). В Кремле к инициативе относятся позитивно. Такой вывод можно сделать из заявления на эту тему пресс-секретаря главы государства Дмитрия Пескова, который назвал идею правительства о добровольном взносе бизнеса в бюджет распространенной мировой практикой, которая применялась «в самых разных странах». И хотя в его комментарии подчеркивалось, что сбор будет «добровольным», однако следует помнить, что «вообще-то взаимодействие бизнеса и государства — это дорога с двусторонним движением». «Надо, чтобы та и другая сторона отдавала себе отчет в потребностях страны и реалиях, в которых мы живем»,— пояснил Песков.
В истории действительно уже было много примеров схожих сборов. Большинство из них касается периода, когда крупные государства становились участниками военных конфликтов. Как рассказал руководитель департамента налогов и налогового администрирования Финансового университета при Правительстве РФ Дмитрий Ряховский, в мировой практике налоги на сверхприбыль используются достаточно давно. Например, в Великобритании для промышленников в Первую мировую войну, в США со ставкой 80% во Вторую Мировую войну, а в Корейскую войну 1950-1953 годов там же был установлен налог в 82%, который обеспечивал треть налоговых поступлений американского бюджета. При этом есть и «мирные примеры» аналогичного сбора: так, в настоящее время в ЕС используется дополнительное налогообложение для электрогенерирующих компаний. «Но наиболее известным примером успешного применения такого windfall tax, который сразу поспешили назвать «добровольным взносом бизнеса в бюджет», является пример Великобритании 90-х годов XX века, — говорит ведущий аналитик Freedom Finance Global Наталья Мильчакова. — Правительство лейбористов, возглавляемое премьер-министром Тони Блэром, в середине 90-х годов боролось с последствиями инфляции и экономического кризиса 80-х годов, с которыми предыдущее правительство тори не смогло справиться. В качестве одного из антикризисных шагов Блэр предложил крупному бизнесу один раз «добровольно» пожертвовать в государственную казну, и бизнес согласился». Однако такое предложение было сделано не всем крупным корпорациям, а только к тем, которые в 80-е и начале 90-х годов стали негосударственными, благодаря масштабной приватизации госпредприятий, которую проводило правительство тори. После приватизации эти компании начали получать сверхприбыли, которых раньше не было. Так что обложение их единовременным налогом выглядело достаточно справедливо. Напомним, что правительству Блэра удалось преодолеть последствия кризиса. А Евросоюз пытался ввести «добровольный» windfall tax на все крупные корпорации в период пандемии коронавируса, но не все из них отнеслись к предложению Еврокомиссии с пониманием, напомнила эксперт.
Если возвращаться к реалиям России, то следует отметить, что сами представители бизнеса не испытывают восторга от таких инициатив. Так, глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин отмечал, что компании обсуждали эту идею с кабинетом министров около двух месяцев и пришли к выводу, что она нереализуема. В качестве альтернатива бизнес предлагал повысить налог на прибыль на 0,5% или запустить новый тип гособлигаций, привязанных к ситуации с дефицитом бюджета. Однако эта идея уже не пришлась по душе правительству, но и от идеи «добровольного взноса» в Минфине тоже решили отказаться. В результате остановились на том, что дополнительный сбор с крупного бизнеса из прибыли от благоприятной конъюнктуры последних периодов будет реализован через налоговый инструментарий. «Мы так договорились, что будут подготовлены специальные поправки в налоговое законодательство, и, скорее всего, это участие будет в виде сборов с бизнеса с части прироста финансового результата за последние годы», — заявил Антон Силуанов. В Минфине уже подсчитали, что при реализации инициативы удастся получить дополнительных доходов на 300 млрд рублей.
Однако и среди экспертного сообщества звучат весьма критические оценки подобной инициативы. «Достаточно посмотреть статистику, чтобы увидеть, что никаких «шальных» прибылей у российского бизнеса сегодня нет, поэтому эта плохая идея, — утверждает член наблюдательного совета Гильдии финансовых аналитиков и риск-менеджеров Александр Разуваев. — Почему если нужны деньги, то их тут же хотят отобрать у бизнеса? Это мне напоминает Византию перед ее падением в 1453 году. Там власть своими поборами в итоге так достала греческий бизнес, что он уже был не против того, чтобы турки взяли Константинополь, который в результате завоевания стал Стамбулом. А все дело в том, что султан по-настоящему поощрял бизнес: его налоговые ставки были более мягкими и развивали экономику лучше, чем в Византии».
Другой вопрос: можно ли корректно определить те компании, которые получают сверхприбыль и какие изменения надо вносить в Налоговый кодекс? «В настоящее время цифровизация в налоговом администрировании находится на высоком уровне, позволяющем выделить соответствующие отрасли с хирургической точностью, — пояснил Дмитрий Ряховский — И предложение Минфина в настоящее время достаточно логично и обосновано, так как оно позволяет обеспечить выравнивание доходности различных сфер бизнеса, что устраняет перекосы в экономике и является реализацией регулирующей функции налогов». В Налоговый кодекс можно внести изменения в части установления новых ставок для доходов от определенных видов деятельности и этого, по сути, будет достаточно, так как остальной инструментарий уже там присутствует, отметил эксперт.
