10:30 10.06.2021 (обновлено: 10:56 10.06.2021)
Можно ли в агломерации реализовать концепцию 15-минутного города? Нужен ли современному мегаполису генплан? Что поменялось в развитии больших городов после пандемии коронавируса? Все это темы для споров урбанистов и проектировщиков по всему миру. В интервью РИА Недвижимость главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов не только рассказал о своей позиции по главным вопросам градостроительных дискуссий, но и объяснил, почему в рамках программы реновации в столице иногда вынуждены проектировать высотные здания и какой исторический период дал городу меньше всего в плане архитектуры.
– Я очень много на эту тему слышу разговоров, и, на мой взгляд, основной реальный тренд – обсуждение самой темы, как все изменилось после пандемии. Если же суммировать мнения специалистов, то все они сходятся в том, что в действительности в скором времени жизнь городов вернется в обычное русло, а коммуникация людей даже интенсифицируется.
Мы видим, как люди неистово кидаются друг на друга, как только им предоставляют после локдауна площадку для общения, и никакой интернет не смог заменить привычку и необходимость видеться.
По-прежнему для всех городов остается актуальной необходимость развивать общественные пространства, ориентированные на здоровый образ жизни и времяпрепровождение на улице. По сути, горожанина нужно стимулировать вкладывать силы в себя самого, в свое здоровье, не полагаясь на помощь врачей. Но это, подчеркиваю, не «изобретение» пандемии, а то, что лишь еще больше было акцентировано ею. А вот с точки зрения проектирования зданий или изменения нормативов я не вижу разницы между тем, что было год назад, и тем, что стало востребовано сейчас. Запрос на создание места для работы из дома внутри квартир или необходимость формирования гибкого офисного пространства — это все допандемические тренды, ставшие еще более актуальными в период распространения коронавируса. Сравнивать с началом XX века, когда все боролись с туберкулезом путем повсеместного внедрения требований по инсоляции, сегодняшнюю ситуацию я бы не стал.
– В Москве уже много сделано для создания такой инфраструктуры, но, конечно, не все идеально. Как человек, который много бегает, могу сказать, что Москве сейчас не хватает связанности территорий. Выстроить связанный маршрут, по которому можно пробежать длинную дистанцию в городе, к сожалению, достаточно сложно. Сейчас мы придумываем, как обустроенные для бега части Москвы можно было бы грамотно объединить в единую цепочку, чтобы получались длительные маршруты. Уверен, у этого направления есть хорошие перспективы, и недавно на эту тему было большое совещание с участием заммэра по транспорту Максима Ликсутова.
Сергей Кузнецов с 14 лет занимается бегом. В 2015 году главный архитектор Москвы пробежал свой первый марафонский забег — дистанцию в 42 километра 195 метров. Сейчас на счету Кузнецова шесть марафонов: два в Москве, по одному в Ницце, Берлине, Чикаго и Сочи. На чемпионате России по марафону, который состоялся в Сочи в апреле 2021 года, Кузнецов показал результат 2 часа 54 минуты 58 секунд улучшив показатели на несколько минут, и по итогу забега вошел в число 40 лучших бегунов страны.
Читать далее
– Я считаю, что основные беговые маршруты должны проходить в парковых зонах и по набережным. Протяженность реки в пределах столицы превышает 80 километров, и если мы добьемся создания вдоль нее более-менее соединенного маршрута, то мы получим десятки километров, на которых смогут тренироваться в том числе любители марафонных и полумарафонных дистанций без того, чтобы бегать короткими кругами. В идеале длина непрерывного бегового маршрута в городе должна составлять хотя бы 10 километров.
Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов
На текущий момент в Москве благоустроено 72 километра набережных Москвы-реки. На них сформировались новые точки городской активности с различными сценариями досуга. Жители с удовольствием гуляют, любуются видами города и природой, занимаются спортом – для этого была создана вся необходимая инфраструктура, например, появились новые велосипедные и беговые маршруты.
До 2023 года планируется привести в порядок еще 121 километр набережных, среди которых: Шелепихинская, Карамышевская, набережная от парка Фили до Тараса Шевченко и другие. Здесь также сделают беговые маршруты.
– Можно ориентироваться на Лондон и Берлин, где очень развита беговая культура. Но знаете, многие города, где устроены хорошие маршруты – например, Монтевидео, или Рио-де-Жанейро, или любой город Лазурного побережья вроде Ниццы или Канна, — испытывают те или иные инфраструктурные проблемы. Даже у такого суперпроекта, как набережная Гудзона в Нью-Йорке, есть проблемы с покрытием. Так что мне хотелось бы ориентироваться не на иностранный опыт, а на наш, московский. Считаю, что мы здорово отработали историю с «Лужниками»: там созданы магазины, правильное покрытие, раздевалки, душевые кабины. Вот это нужно дальше развивать по всему городу. – Если честно, я велопессимист. Мне кажется, что в Москве бег более перспективен на данный момент. Столица, на мой взгляд, ввиду климатических условий и расстояний, вряд ли должна рассчитывать на круглогодичное использование велосипедов. Кстати, в департаменте транспорта согласны с этой точкой зрения и больше верят в необходимость создания в городе сезонных веломаршрутов и круглогодичных маршрутов для пешеходов и бегунов.
Кроме того, я против идеи интегрировать беговые маршруты с велосипедными. Скорее, их нужно совмещать с пешеходными, так как это менее опасно для всех участников движения. Тем более, что на пространство для велосипедов в последнее время претендует все больше других средств передвижения: ролики, самокаты, электросамокаты, моноколеса.
Как вы видите в качестве главного архитектора Москвы дальнейшее использование земельных участков под торговыми центрами, которые станут не нужны?
– Мне кажется, это не совсем архитектурный вопрос. Скорее, он «бизнесовый», ответ на него должна давать жизнь.
– Я бы сказала, что вопрос градостроительный.
– Градостроительным он станет, когда мы увидим реальную тенденцию ненадобности таких объектов. Ведь торговые центры было решено строить не потому, что они были нужны властям Москвы. В 90-е возник рыночный запрос на их строительство.
Действительно, мне представляется, что в черте Москвы торговые центры – это не очень хорошая история, так как они вытягивают энергию из города и мешают развитию малого бизнеса. Однако когда-то появление в спальных районах вблизи МКАД вереницы огромных моллов было обусловлено тем, что там не было никакой другой бизнес-среды, не было сформированных активных первых этажей, полноценных торговых улиц. ТЦ были компенсацией отсутствию жизни внутри районов.
Думаю, что с приходом проекта реновации, где мы создаем возможность размещения на первых этажах полезных для человека сервисов, торговые центры будут меньше востребованы покупателями не только в форме места для совершения покупок, но и места для проведения досуга. Мы поддерживаем формат торговли, формирующий уличную среду, но при этом, разумеется, людям должно быть удобно заниматься шоппингом, не выезжая из своего района.
– Всегда хорошо все делать в меру, и у меня нет никаких иллюзий, что все потребности жителя мегаполиса можно закрыть в пределах 15 минут. И парк «Зарядье», и стадион «Лужники» нельзя сделать на расстоянии 15 минут от каждого двора, они предназначены для пользования всем городом – регулярно, хотя, может быть, и не каждую неделю тем или иным конкретным москвичом. Сложные, комплексные объекты культуры, спорта или образования нельзя «поднести» на расстояние в 15 минут к каждому жителю мегаполиса.
– Это очень сложная проблема. Буквально недавно я защитил диссертацию на эту тему, которую писал пять лет. Там я как раз исследовал тему истории планирования в России. Если коротко, то генплан в советском представлении давно не актуален, а мы на сегодняшний день, к сожалению, стараемся все привязывать именно к нему. Даже в Советском Союзе генплан был, скорее, документом агитационно-декларационного характера. То, что показывалось на тех или иных плакатах, по большей части не строилось, а просто было стимулом. Возьмем, например, знаменитейший генплан 1935 года. Все важные проекты, на которых он базировался – метрополитен, обводнение реки Яузы, строительство набережных – были или уже реализованы к моменту его публикации, или реализовывались во время выхода.
26 мая 2021 года Кузнецов сообщил в Instagram о том, что защитил диссертацию на степень кандидата архитектуры в МАРХИ. Тема работы "Архитектурно-градостроительный процесс в Москве. Влияние фактора управления: закономерности и особенности (1715-1991 гг.)". По словам самого Кузнецова, диссертация посвящена анализу системы государственного управления архитектурно-градостроительной деятельностью города. Автор работы утверждает, что Москва никогда не развивалась линейно, ее развитие подчинено определенным фазам. Предметом исследования главного архитектора Москвы стали возникновение и смена этих фаз, их последствия для архитектурно-градостроительного процесса в Москве, а также выявление содержания, особенностей, структуры, субъектов, инструментов и алгоритмов управления на каждом этапе градостроительного развития Москвы. Кроме того, в своей работе Кузнецов занимается изучением парадигмы отношений "власть — город — архитектор" и рассматривает ее влияние на градостроительную структуру и архитектурный облик Москвы. Научный руководителем Кузнецова был проректор по научной работе МАРХИ, вице-президент РААСН Георгий Есаулов.
Читать далее
Опыт показывает, что проектное мышление в Москве всегда опережало генеральное планирования города в целом. Так, Сталин в 1949 году сказал, что не надо пытаться планировать на 25 лет, потому что мы в реальности не может точно представить, что будет действительно важно через такой срок. Поэтому, когда мы говорим об актуальности того или иного градостроительного документа, то надо делать выбор в пользу мастер-плана, то есть документа, представляющего собой долгосрочный план, который не должен быть реализован точь-в-точь, а говорит о системно-глобальных вещах. Например, называет территории, которую мы хотим застраивать, и территории, куда мы не идем, декларирует развитие рельсового транспорта или необходимость всем жителям города пересесть на велосипеды или самокаты. Мастер-план – это такая идеология, но без попытки наложить все очень предметно на карту.
– Да, ТТК было заложено в плане 1971 года, но в действительности появилось в начале 2000-х, и мне кажется, что это скорее совпадение, чем результат планирования. Просто в Третьем кольце появилась необходимость, и его проложили. Более того, поверьте: ТТК, как, впрочем, и МЦК, создали бы, даже если бы их не было ни в каких генпланах. Меня смущает вот что: огромное количество людей рисуют генплан и перерисовывают, обсуждают и корректируют, а вот его связь с реализованными проектами достаточно эфемерна, часто он превращается в самоцель, пустую трату времени. Мое исследование 300 лет опыта градостроительного планирования в России свидетельствует, что политика оперативных изменений куда эффективнее, чем политика долгосрочного планирования.
– Нечто вроде. Примером такого гибкого, неформализованного подхода может служить восстановление Москвы после пожара 1812 года, когда собралась команда единомышленников во главе с Осипом Бове, но у каждого был высокий уровень самостоятельности. Много важных изменений в градостроительной ткани столицы произошло в первую половину 30-х годов. В это время были созданы, например, Парк Горького или ВСХВ, которую мы теперь знаем как ВДНХ.
– На мой взгляд, самыми скучными были брежневские времена: тогда глава государства не интересовался архитектурой, а мы имели застой даже в столице.
– Отнюдь. Отсутствие мысли гораздо больше убивает архитектуру. А когда идет движение и дует ветер, как было во времена Хрущева, то все равно мы получаем энергию и развитие. Да, это были непростые годы для строительного комплекса, но тогда у людей была цель, и они ее знали и стремились достичь. На мой взгляд, Хрущев – человек больше положительный, чем отрицательный, как для архитектора, так и для простого гражданина. Впервые за много лет государство в его лице решило не только взять у своего населения, но и дать ему что-то, переселив людей из землянок и бараков в малогабаритные, но зато свои квартиры.
Кроме того, многие мои старшие товарищи-архитекторы, начиная с Михаила Михайловича Посохина, признают, что правление Хрущева было временем оптимизма и больших надежд, поворота в сторону модернизма. Проекты, рождавшиеся в то время, до сих пор изучают во всех учебниках архитектурных вузов.
– Комплексное развитие территорий – полезная инициатива. Закон позволяет консолидировать земельные площадки для развития сложных и комплексных проектов, что крайне важно для столицы. Проблема Москвы в том, что в результате постсоветского передела собственности участки в промзонах раздробились, возникла масса мелких собственников, у которых нет желания развивать принадлежащие им территории, или у них возникают только частные идеи мелкого бизнеса, зачастую городу совсем не интересные. В итоге перспективные площадки превращаются в шалман. Закон о КРТ позволяет преодолеть этот тренд, как и реновация, он дает возможность преобразить депрессивные территории.
– Я бы так не сказал. Скорее, все привыкли к ним, так что они просто стали менее заметны. Вспомните, какой гигантский общественный резонанс в 2012 году вызвал конкурс с высоткой на Белорусской на выходе из метро. Сейчас бы этому конкурсу никто бы и строчку в телеграм-канале не посвятил. Даже первый архитектурный конкурс по реновации – на пять экспериментальных площадок в 2018 году – привлек намного больше внимания, чем международный конкурс на разработку архитектурных решений домов, запущенный нами в прошлом году.
Так что нет, никакой политики сворачивания конкурсов у нас и в помине нет. Более того, для меня очень отрадно, что уже без наших «пинков» сами девелоперы активно используют конкурсные практики для выбора решения того или иного проекта. Взять хотя бы международный конкурс, которые проводит корпорация AEON на Южный порт – он был в топе международный конкурсов, там очень серьезный состав участников.
– Да, есть ощущение, что проект мог бы реализовываться быстрее. Но нужно понимать, что скорость программы подкосилась из-за пандемии. При этом определенное движение все же есть: пример этому — набережная Марка Шагала, а также проекты на северо-западе. Большая работа проведена по подготовке проекта набережной в Мневниках, по которому скоро должен быть объявлен архитектурный конкурс, активно благоустраивается правый берег Москвы-реки на северо-западе, прилегающий к строящимся жилым комплексам.
– Это вполне реальный проект застройки порта на левом берегу Химкинского водохранилища, специализирующегося на приеме нерудных материалов. Есть идея возвести там высокоплотный район, как в «Сити». Химкинское водохранилище — это шикарный резервуар с водой, находящийся, по нынешний временам, практически в центре города. Понятно, что его градостроительное оформление архитектурными доминантами с общественно-полезными функциями — очень важная задача. Перевалка грузов в таком прекрасном месте — это очень неэкономное использование земельных ресурсов в Москве.
– Реновация – это проект со своей экономикой, и он не является на 100% проектом социальным. Город его финансирует, но также строится недвижимость, которая будет направлена на рефинансирование программы, потому что было бы несправедливо лезть в карман одних налогоплательщиков, чтобы улучшить условия других. В целом мы стараемся держать единый стандарт проектов, но на более дорогих земельных участках пока чаще удается сделать более сильные решения.
– История не отмерла и никуда не делась. После завершения конкурса на пилотные районы мы всем победителям дали делать проекты планировки — по сути, это и было такое кураторство. Мы работали с такими замечательными архитекторами, как Владимир Плоткин, Тимур Башкаев, Александр Асадов, Юлий Борисов.
Победителей конкурса на архитектурные решения домов мы также привлечем к повседневной работе и претворению их концепций в жизнь. Таким образом уже во второй-третьей волнах программы реновации вы увидите гораздо больше авторской архитектуры, чем сейчас, при строительстве стартовых домов.
– Да, все концепции победителей будут реализованы. Сейчас произойдет детализация конкурсных предложений. На конкурсе мы, по сути, выбрали компании, с которыми будем работать, и то, что показано сейчас, будет взято за основу. Как показывает практика проектирования во всем мире, конкурсные работы нуждаются в серьезном уточнении и проработке деталей, это нормальная практика. Сейчас мы с победителями начинаем прорабатывать их концепции, превращаем их в документацию. А затем проекты пойдут в строительство. Идея как раз состоит в том, что мы по итогу конкурса получаем предложения, и они становятся проектами, по которым строятся дома.
Источник: realty.ria.ru
